[1937 г., арест. Бутырская тюрьма - К.Г.]

Л. 266: "Камера, которая была рассчитана человек на 25-30, к моему приходу вмещала человек 250 женщин. Теснота неимоверная, и за каждый вершок, сантиметр доски, чтобы сидеть или лежать, была борьба и ругань. <...>
Когда дверь закрылась за дежурным охранником..., женщины окружили меня, и первое слово, которое я услышала, был вопрос: "Вы жена?" Я не поняла и переспросила: "Как жена?" Мне растолковали, вновь спросив: "Муж арестован?", тогда я сообразила и ответила: "Да, у меня муж арестован".
До этого я не знала о том, что за арестованными мужчинами были вскоре арестованы многие члены семьи: жены, сестры, матери, дети".

Л. 267: "Резкое изменение условий жизни, большое нервное напряжение изменило работу нашего организма. У большинства сидящих женщин прекратились ежемесячные регулярные менструации. В течение 9 месяцев, что я сидела в тюрьме, их и у меня не было. Только с приездом в лагерь организм стал немного нормальнее выполнять функции работ своих отдельных частей".

Л. 267: "Контингент арестованных, встреченных в камерах Бутырской тюрьмы, был разнокалиберный.
1. Была категория т.н. "жен" ответственных работников. <...> Иногда вместе с женами в камере встречались соперницы, любовницы арестованных ответственных работников. <...>
2. Была категория женщин ответственных (Л. 268) работников по партийной, хозяйственной или советской линии...
3. Много было женщин-коммунисток, работавших до ареста в Коминтерне. Преимущественно иностранки.
4. Была категория женщин иностранных подданств - полячки, латышки, литовки, эстонки, финки, немки и др. национальности. Иностранки б.ч. независимо от их бывшей партийной принадлежности и прочих особенностей, почти все обвинялись в шпионаже.
5. Было много женщин из научной среды - красной профессуры и др. научных учреждений.
6. Попадались простые колхозницы и работницы.
7. Была еще категория очень небольшая, женщин, страдающих за свои религиозные убеждения.
Основная масса женщин в камерах, где мне пришлось сидеть, принадлежала к культурной, высокообразованной части интеллигенции. <...>"

Л. 268: "Бывших членов партии было очень большое количество. <...> Из чуждых советским взглядам, коммунистическим идеям, кроме религиозников, я не встречала в тюрьме, да и потом в лагерях".

Л. 269: "К перечисленным мною категориям арестованных я забыла причислить группу из старых бывших политкаторжан царского периода, а также группу русских, работавших до продажи Китайско-Восточной ж.д. Китаю... <...>
Газет и политической литературы не давали. Не давали бумаги и карандаша, не давали работать: шить, вязать и пр. <...>
За 9 месяцев я побывала в 3-х камерах. По-видимому, боялись держать долго в одной и той же камере".

Л. 290: "В одной из камер, где я сидела, несколько женщин серьезно заболело. Видно, душевные припадки, расстройство психики очень заразительно.
Я наблюдала случаи, когда стоило одной не выдержать, истерично зарыдать или упасть в обморок, как одна за другой, несколько женщин впадало в аналогичное состояние и очень трудно было остановить психоз более волевым, твердым женщинам".