Катуков Яков Матвеевич, студент истфака МИФЛИ с 1934 по 1936 год, арестован 7 октября 1936 года в связи с показаниями сокурсников о попытках вовлечения их автором в террористическую организацию, 15 января 1937 года – заседание Спецколлегии Мосгорсуда и признание лживости показаний, решение о повторном заседании в новом составе. Всего по делу было восемь судебных разбирательств, окончательный приговор утвержден спецколлегией Верховного Суда РСФСР 17 декабря 1937 – отбытие наказания в Тайшетлаге, реабилитирован 5 июля 1968 года.

Л. 14

На предпоследнем судебном разбирательстве (в августе или сентябре 1937 года) моего дела я поднял настоящий бунт против суда. Я в категорической форме отказался присутствовать на суде, назвав его балаганом, где обвиняемому не дают возможность уличить лжесвидетелей в их клевете на меня. Судьи растерялись, объявили короткий перерыв, надеясь, что я успокоюсь и приду в себя. Когда они вернулись в зал заседания, я встал и заявил, что не желаю присутствовать на подобном суде и предоставляю ему право судить меня заочно, как ему заблагорассудится. При моем вставании сидевшие рядом «попки» [вертухаи, надзиратели] ухватили меня за руки, я потребовал от них немедленного увода меня в тюрьму. Они попытались силой усадить меня и тем самым подлили масла в огонь. […] Судебное заседание, конечно, прекратилось. […] Мой бунт на суде повлек за собой замену второго состава спецколлегии Мосгорсуда третьим составом и вызовом в суд на восьмое и последнее судебное разбирательство моего дела Карпову( директор МИФЛИ) , Жукова (секретарь парткома МИФЛИ) и Кошелеву(секретарь комитета комсомола МИФЛИ). Вызов на суд новых свидетелей [...] поколебало мое намерение отказаться от суда. В моем сознании промелькнула искра надежды на справедливость правосудия, в чем я потом был горько разочарован. На этом судебном разбирательстве гнусный карьерист Жуков […] не жалел красок в клевете на меня. Надо сказать, что сам процесс был смонтирован так, что я неизбежно должен быть признан виновным в инкриминируемых мне преступлениях. […] Он [Жуков] утверждая, что зная о моей контрреволюционной деятельности в институте. Со стороны суда логически вытекала постановка вопроса: откуда и когда Жуков мог знать о моей контрреволюционной деятельности, какие конкретные факты ему были известны о моих контрреволюционных преступлениях, какие меры были приняты, чтобы пресечь мою вредную деятельность. Но позорное судилище не могло себе позволить, чтобы изобличить в клевете Жукова. [...] По окончании допроса свидетелей председатель спецколлегии объявил о продолжении судебного разбирательства по моему делу на следующий день, т. е. на 22.10.37. […]

Л.15

За год с лишним пребывания в Бутырской тюрьме я не знал ни одного случая освобождения подозреваемого в контрреволюции. Такая же участь была уготована мне.