Бардина Нина Георгиевна о времени и о себе : Воспоминания б.м. 1989 Машинопись (1942)
Арест 31 мая 1941 года…
Л. 12 Помню из этой тюрьмы (Лубянки ЕН) меня перевели по непонятным для меня причинам, в Новинскую женскую тюрьму , а после суда – в Бутырскую.
Л.14 Хуже всего была пересыльная тюрьма на Красной Пресне. Это было уже после суда, в ожидании этапа. Помню какие-то деревянные бараки с низкими потолками и двойными нарами, камеры небольшие, но плотно упакованные заключенными. Днем спать разрешалось, но мешали многочисленные проверки и вызовы на этапы. Ночью же совершенно невозможно было уснуть из-за огромного количества клопов. Я придумала способ избавления, который сохранял от укусов при полном бодрствовании. Я садилась на край нар и подобрав под себя ноги, закутывалась с головой простыней так, что натягивала ее на себя вроде шатра. Клопы падали сверху на простыню. Как только натянутые места простыни начинали прогибаться от скопившихся там клопов, я вставала на пол и стряхивала их в проход между нарами. Топтать ногами не было времени потому, что пока я это проделывала с потолка уже сыпались на меня новые партии и я спешила скорей закутаться, пока еще была не вся покрыта ими. … далее о вшах в новосибирской пересылке.

Л. 15 просидела я в Московских тюрьмах до 20 июля и наконец наступил день суда…

Л. 18 (после приговора в ВМН) Мы миновали несколько коридоров, и меня вывели в небольшую комнату и оставили одну. Через несколько минут вошел какой-то военный и объявил мне, что смерть заменяется 7 годами лишения свободы и 5 годами поражения в правах. Я не почувствовала никакой радости, просто была усталость. Меня опять куда-то повели, потом повезли и вскоре я очутилась на Краснопресненской пресылке. Через несколько дней какая-то молодая женщина спросила меня, отчего у меня так много «почти все» - седых волос. Так я узнала, что в 20 лет я стала седой.

Л. 19 Как ни плохо и тяжело было в тюрьмах, но на пересылке был ад. В точности я уже не могу всего припомнить, но мучения состояли в том, что здесь к нам относились уже как к преступникам, признанным законом, узаконенным судом, и , следовательно, применяли всевозможные меры унижения человеческого достоинства и издевательства. Совершенно не выпускали на прогулку. «Забывали» иногда принести еду. Подолгу не открывали камер для того, чтобы вынести парашу, и она переполненная нечистотами переливалась через край. В летнее время это было бедствием. Нужно еще добавить, что если на Лубянке в основном содержалась интеллигентная публика, то в других тюрьмах народ был смешанный, т. е. политические и бытовики. В пересыльной же тюрьме основную массу составляли уголовники, реже встречались бытовики и уже совсем редко интеллигентная публика. Впрочем, как и во всей стране пропорция была та же самая. Это обстоятельство омрачало жизнь. Во-первых постоянным того, , что в любую минуту отнимут последнюю теплую вещь, смену белья, пуховое одеяло / которое я взяла из дома. Все это я тщательно прятала, предчувствуя, что одеяло однажды спасет мне жизнь. Во-вторых, каждый момент меня мог кто-нибудь из уголовников избить, просто так, если бы я попалась ему на глаза в неподходящий момент. Охранник никогда бы не вмешался, не заступился за меня – такие сцены я уже видела в этой же пересыльной тюрьме. Только если бы убивали меня (охранник бы вмешался? ЕН) В таком случае охраннику грозило бы и самому сроком – за потерю живой единицы. На меня еще ужасной действовал изощренный мат, без которого не обходилась ни одна фраза, сказанная уголовниками. В те времена, до войны, мат на воле никогда нельзя было услышать, разумеется, в той среде, где прошло мое детство и юность, поэтому он меня просто ужасал. Каждое выражение каждый раз пугало меня своим страшным смыслом. Это теперь мат стал необходимым атрибутом разговорной речи. Л. 20 чуть ли ни все й молодежи. Молодые люди уснащают свою речь, часто не вникая в страшный смысл выражений…
…В пересылке я пробыла месяц, и в конце августа нас наконец-то погрузили в воронки и отправили на Ярославский вокзал, где формировался этап. Погрузка в вагоны всегда происходит ночью. – во-первых, для того, чтобы вольные люди не узнали о существовании такого впечатляющего количества заключенных. Во-вторых, загрузить нужно целый железнодорожный состав, т.е. 61 товарный вагон, а с учетом многочисленных проверок это как раз и занимает всю ночью нас выгрузили из вагонов (воронков? ЕН)и скомандовали тут же садится. К счастью погода была сухая и теплая. Долго проверяли установочные данные , т.е. фамилия имя отчество статья срок, затем скомандовали забираться в вагоны. В каждом разместилось по 80 человек. Они так и назывались - «8 лошадей – сорок человек». Здесь были и политические и бытовики и уголовники. …